ГЛАВА 4

– Он умирает, – прошептала Уинсом. Зовущий Птиц пожал плечами. Оба индейца молча наблюдали, как седеющий высокий человек с мрачным лицом, приплывший на большом каноэ, идет к выходу. Весь день то один, то другой житель поселения появлялись в хижине, оглядывали раненого и спешили удалиться. За последние дни Уинсом и Зовущий Птиц узнали от Арни достаточно норвежских слов, чтобы уяснить: не в обычаях пришельцев с Севера было лечить больных и раненых, они просто относили их в стоявшие на отшибе дома и предоставляли самим себе, оставляя на волю богов. Но Уинсом была уверена, что этому, лежавшему без сознания воину, грозила верная смерть.

Только Арни иногда пытался влить в рот капитану несколько капель воды и заставить его сесть, но мальчик ничего не смыслил в искусстве исцеления, и больному с каждым днем становилось хуже.

– Арни очень беспокоится о вожде, – тихо сказала она Зовущему Птиц. Брат и сестра смотрели на встревоженное лицо юноши, наклонившегося над капитаном.

– Может, я сумела бы чем-нибудь помочь капитану?

– Да, но если он умрет? Эти дикари тут же тебя прикончат, – фыркнул Зовущий Птиц. – Нет, сестра. Пусть он с миром отойдет к праотцам.

– Ты не очень высокого мнения о моем лекарском искусстве, Зовущий Птиц. Но ты совсем недавно превозносил мои знания.

– Эти варвары совсем иные. На них никак не действуют наши травы и зелья.

– Да? Откуда такая уверенность, брат мой? Они кажутся мне обычными людьми, и я хотела бы помочь ему.

– Нет, – упрямо повторил Зовущий Птиц. Уинсом, вздохнув, вновь припала к окну.

Наступил вечер, никто больше не появлялся, лишь Арни, уныло сгорбившись, сидел у изголовья раненого. Тот с трудом дышал, и, очевидно, часы его были сочтены. Иногда он начинал метаться, выкрикивать непонятные слова на чужом языке, и Арни наваливался на капитана всем своим весом, пытаясь удержать его от падения с узкой скамьи. Но сейчас в крохотной хижине, освещенной единственной масляной лампой, слышались лишь прерывистые всхлипывающие стоны. Уинсом хотелось заткнуть уши руками, чтобы не слышать ужасных звуков. Она, которая не могла вынести даже страданий животных, должна теперь равнодушно смотреть, как гибнет человек.

– Я иду к нему, – вызывающе объявила она брату. Тот преградил ей дорогу.

– Не делай этого, сестра. Ты накличешь на нас смерть.

– Этот человек мучается. Я обязана сделать что-нибудь.

Зовущий Птиц понял, что сестру не переубедить, и лицо его окаменело.

– Ты можешь возносить хвалу богам, – предложила девушка, чтобы смягчить боль, причиненную брату открытым неповиновением. – Это поможет исцелить его.

Зовущий Птиц, не отвечая, отвернулся. Уинсом подошла к Арни и показала на раненого. Юноша отступил, давая ей взглянуть на капитана. Девушка, сознавая, что Арни доверился ей, медленно подошла к спящему, из горла которого вырывались страшные, почти нечеловеческие хрипы, а лицо было мертвенно бледным.

Уинсом, покачав головой, дотронулась до его шеи, пристально всмотрелась в осунувшееся лицо. Нос больше, чем у индейских мужчин, но и все остальное тоже огромно. Соломенного цвета волосы падали на высокий лоб, по углам рта глубокие морщины. Подбородок закрывала густая борода, бесцветные губы открывали два ряда белоснежных зубов. Мужчина беспокойно метался, то и дело сбрасывая одеяла, и что-то кричал. Каждое движение было исполнено сдержанной животной силы, и Уинсом, словно зачарованная, нагнулась, чтобы получше рассмотреть раненого. Он застонал, и девушка отступила, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце.

Пытаясь обрести уверенность, она потянулась к висевшему на шее мешочку с зельями, сняла его, поднесла к носу, ощущая знакомый успокаивающий запах ароматных трав, и вновь вгляделась в красивого, лежавшего без сознания мужчину. Осмелится ли она попробовать вылечить его? Брат прав, это очень опасно. Если он умрет, после того как выпьет лекарство, чужеземцы наверняка убьют Уинсом и Зовущего Птиц. Но позволить ему погибнуть, когда она может помочь…

Уинсом в отчаянии ломала руки. Ее магические силы взывали к ней. Что-то в этом воине влекло девушку. Жизнь для нее была драгоценным даром, и она будет мучиться до конца своих дней, если не пошевелит пальцем, чтобы попытаться исцелить умирающего.

Она нерешительно шагнула вперед, нагнулась над раненым. Да, ему плохо, очень плохо. Он умирает. Лихорадка измучила и ослабила его, лишая последних сил.

Девушка дрожащими пальцами коснулась лба. Сухой, очень горячий. Пальцы обвели потрескавшиеся губы и отдернулись, словно от ожога. Уинсом трясущейся рукой показала на сосуд с водой, и Арни так спешил исполнить просьбу, что даже немного расплескал. Отчаянный взгляд юноши и его готовность повиноваться убедили Уинсом, что он и другие ничего не понимают в знахарском искусстве. Если раненый и поправится, то лишь благодаря ей одной, теперь Уинсом ясно видела это.

В кувшине осталось немного воды. Девушка окунула туда руку, провела по губам раненого.

– Имя? – спросила она Арни. Тот быстро подошел.

– Э?

– Имя?

Она дотронулась до широкого плеча мужчины.

– Как имя?

Юношу внезапно осенило:

– А, вот что! Ja, ja, имя! Бренд. Его зовут Бренд, Бренд Бьорнсон.

Уинсом кивнула, повторяя про себя странные звуки.

– Бренд… Бренд…

Губы девушки решительно сжались. Она сделает все возможное, чтобы вернуть его в мир живых.

– Еще воды, – твердо приказала Уинсом. – Свежей воды.

Зовущий Птиц что-то проворчал, Арни смущенно огляделся.

– Ему нужно тепло. Огонь, горячая вода. Пожалуйста, помоги. Скажи Арни, он должен понять.

За последние несколько дней они научились объясняться жестами, короткими словами, знаками, и теперь Зовущий Птиц смог объяснить юноше просьбу Уинсом.

Арни развёл небольшой костер за дверью хижины, потому что внутри не было очага, нагрел воду в металлическом горшке и принес Уинсом. Девушка бросила несколько листьев из мешочка в кипяток и, дождавшись, пока зелье остыло, подошла к спящему. Он снова беспокойно метался на узкой скамье. Уинсом пыталась влить несколько капель ему в рот, но раненый начал отбиваться.

– Зовущий Птиц! Арни! Помогите!

Молодые люди бросились к ней. Но Бренд слепо сопротивлялся, очевидно, не сознавая, что делает, и глухо стонал, выкрикивая нечленораздельные фразы.

– Я иду за помощью, – встревоженно пробормотал Арни, бросаясь к двери. Он вернулся с Олафом. Трое мужчин навалились на раненого, пока Уинсом старалась напоить его травяным настоем. Проглотив немного жидкости, Бренд с нечеловеческой силой вырвался из державших его рук.

– Ложитесь, капитан, – умолял Олаф, но Уинсом видела, что больной ничего не сознает. Его необходимо успокоить! Бренд впустую растрачивает последние силы, сопротивляясь державшим его людям. Так ему ни за что не выздороветь!

Девушка покачала головой, но в это мгновение услышала высокий голос брата, нараспев возносящего молитву верховному духу, и, повернув голову, благодарно улыбнулась юноше. Мало-помалу раненый затих, усмиренный ритмом песни. Целительные слова, молившие высшие силы о помощи, произвели магическое действие.

Уинсом набралась мужества. – Я должна посмотреть его рану, – сказала она Арни на ломаном языке, подкрепляя слова жестами. Молодой воин, наконец, понял и, откинув одеяла, поднял рубашку Бренда. Запах, ударивший в ноздри, был настолько отвратительным, что Уинсом невольно зажала нос рукой. Живот прикрывала грязная тряпка.

Девушка осторожно сдвинула засаленный клочок ткани и охнула. В боку зияла рана, красная, воспаленная, длиной почти с палец Уинсом и казавшаяся очень глубокой. Когда девушка осторожно дотронулась до краев, мужчина вскрикнул. Арни мгновенно вскочил, сердито сверкая глазами.

– Я должна сделать это, – пояснила Уинсом тоном, не допускающим возражений, – чтобы понять, насколько тяжело его увечье.

Арни послушно опустился на скамейку. Девушка поднесла ближе светильник, заправленный тюленьим жиром, и покачала головой. Рана выглядела ужасно. Уинсом сделала Арни знак нагреть еще воды, и тот немедленно отправился выполнять поручение.