– Спасибо. Мне было в ней тепло.

Арни выхватил безрукавку из ее рук и, сердито топая, отошел. Уинсом с грустью глядела ему вслед. Она сказала правду: ей неприятно вспоминать, что Арни тоже был участником набега на деревню. Он никогда не говорил на эту тему, но, несомненно, все знал и тоже был причиной истребления ее народа. Но ведь он зависел от взрослых воинов и должен делать что прикажут! Конечно, Арни виноват гораздо меньше Бренда Бьорнсона.

При мысли о Бренде девушка нахмурилась и тяжело вздохнула. Мысли о том, как он целовал ее, были невыносимы, но она непрерывно вспоминала об этом, ощущая, что превратилась в сплошной комок обнаженных эмоций, раздираемый противоречивыми чувствами к викингу. Она в жизни не встречала мужчину привлекательнее, тело ждало его ласк, но девушка не могла, не хотела поддаться обаянию человека, так жестоко предавшего ее народ.

Уинсом откинула со лба прядь волос. На секунду море и небо расплылись перед глазами, и девушка удивилась, не понимая, почему глаза ей изменили. По щеке поползла слезинка, и Уинсом сердито стерла ее. Как глупо плакать из-за врага!

Однако ненависть к Бренду заставляла непрестанно думать о нем, словно они были связаны невидимой нитью. Она ощущала каждое его движение, не в силах доверять викингу, но сознавая, однако, что целиком и полностью зависит от него.

Что за ужасное положение, думала Уинсом в отчаянии, не зная, как поступить и что предпринять.

Она долго стояла у борта, а когда, наконец, отошла, чтобы вернуться в шатер, оказалось, что пришло время ужина. Уинсом молча съела рыбу, выпила воды и, свернувшись клубочком, задремала.

Уинсом, встрепенувшись, вскочила. Что-то разбудило ее. Корабль швыряло из стороны в сторону. Тяжелые дождевые капли ударяли о крышу шатра. Мужчины громко перекрикивались. Уинсом, начиная тревожиться, выглянула из шатра. В лицо ударили струи воды, льющейся с неба. Не обращая внимания на ливень, она высматривала Бренда и Олафа. Капитан стоял у румпеля, расставив ноги, закутанные в такие мохнатые шкуры, что она с трудом его узнала.

Бренд сражался со штурвалом, стараясь, чтобы корабль не сбился с курса, и что-то орал матросам.

Олаф оказался на носу. Перегнувшись через борт и едва не падая в воду, он вглядывался в серую стену дождя. Судно угрожающе накренилось, и Олаф схватился за деревянную голову дракона, украшавшую корабль, чтобы не свалиться в бушующие волны.

Уинсом, в совершенной панике, шарила по полу в поисках одежды и попыталась натянуть костюм Арни. Качка была такой сильной, что девушку швыряло от стенки до стенки. Судно тяжело переваливалось с волны на волну и тряслось, словно в ознобе.

На несколько мгновений Уинсом страстно захотелось остаться в крохотном убежище, где она по крайней мере была в безопасности. Но к чему себя дурачить? Корабль может вот-вот затонуть, и скрываться, как белка в дупле, не имеет смысла.

Уинсом выкарабкалась на палубу и снова огляделась. Вот он! Опустившись на четвереньки, она поползла, оскальзываясь на мокрых планках, которыми был выложен центр. Медленно и с трудом она пробиралась к нему. Словно испуганный зверек, девушка искала единственного защитника, о котором могла подумать, единственного человека, который сумеет уберечь ее.

Наконец она добралась до Бренда и ухватилась за его ногу. Викинг поднял девушку, и та мгновенно ощутила силу его рук. Уинсом хотела одного – вечно оставаться в его объятиях.

– Сюда! – закричал Бренд, показывая на выгнутую часть борта. – Встань здесь!

Уинсом, кивнув, вынудила себя покинуть кольцо его рук и, спотыкаясь, сделала несколько шагов. Но тут огромная волна снова ударила в корабль; девушка врезалась плечом в твердое дерево и застонала от боли. Теперь судно наклонилось на другой борт, и Уинсом едва не выпала из своего убежища.

Бренд по-прежнему оставался на месте, сражаясь с румпелем. Он поглядел в сторону Уинсом и, по-видимому, даже заметил ее, но, тут же отвернувшись, продолжал выкрикивать приказания. Дождь струился по его мокрым волосам, меха блестели от воды. Но Уинсом он казался самым красивым на свете.

Викинг снова взглянул на девушку, носком сапога подтолкнул к ней обрывок веревки и что-то проорал. Уинсом смутно поняла, что должна обвязать ее вокруг талии, и дрожащими руками обмоталась скользким мокрым канатом. Бренд прикрепил другой конец вокруг деревянного сиденья, вделанного в корпус. Уинсом сообразила, что иначе ее может легко смыть первой же волной, и нервно вздрогнула при этой ужасной мысли.

Она не знала, сколько просидела, скорчившись, в своем ненадежном укрытии, наблюдая, как твердо управляет Бренд судном, все время норовящим выйти из повиновения – может, прошло много дней, может, несколько мгновений. Шторм продолжал бушевать, ветер злобно завывал. Ливень нещадно хлестал по палубе, и корабль тяжело переваливался с волны на волну. Ужас от сознания, что следующий миг может оказаться последним, стал почти привычным, но чего еще можно было ожидать в эту беспощадную бурю? Уинсом чувствовала себя так, будто родилась во время этого шторма, прожила в нем всю свою жизнь – настолько цепко держал он в своей стальной хватке ее и судно.

Уинсом видела, как Арни с трудом пробирается к капитану. Волны швыряли юношу от одного борта к другому, но он упрямо двигался к цели. Добравшись до Бренда, Арни с силой вцепился в него, и капитан нагнулся, чтобы получше расслышать его слова:

– Вода просочилась! Нас заливает! Корабль тонет!

Мальчик панически оглядывался, все больше бледнея.

Румпель вырвался из рук Бренда, но капитан тут же вновь схватился за него, выравнивая судно. Потом высвободил руку и похлопал перепуганного парня по плечу. Тот, казалось, сразу успокоился.

– Прекрати хныкать, Арни! Начинай вычерпывать воду! Зови на помощь команду! – крикнул он, перекрывая стоны ветра.

Паренек, немного оправившись, кивнул и заковылял обратно тем же путем, которым пришел, дергая за рукав то одного, то другого гребца, чтобы привлечь их внимание. Уинсом в страхе наблюдала, как они начали откачивать воду, доходившую до щиколоток, и поскорее подобрала под себя ноги. Мужчины лихорадочно работали, выплескивая воду за борт, но ветер подхватывал ее, бросая прямо в лица матросам. Отчаяние все больше охватывало Уинсом. Они обязательно утонут!

Выпрямившись, девушка замахала руками, стараясь привлечь внимание Бренда.

– Позволь мне помочь! – умоляюще воскликнула она, показывая на матросов. – Можно я помогу?

Все, что угодно, лишь бы удержать судно на плаву! Не может она беспомощно сидеть и наблюдать, как другие стараются спасти корабль, свои жизни, и ее тоже.

Бренд пристально смотрел вперед, только вперед… сжимая румпель с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Мотнув головой в сторону мужчин, он быстро отвязал Уинсом, вручил ей конец веревки и сделал кругообразное движение рукой. Уинсом поняла, что капитан велел ей снова привязаться к борту, прежде чем начать вычерпывать воду.

Она поползла к остальным, но в этот момент волна ударила в борт, и девушка, покатившись по палубе, запуталась в свернутом парусе, беспорядочной грудой лежавшем около опущенной мачты, и долго выбиралась из складок сукна, волоча за собой веревку. Наконец она, задыхаясь, свалилась рядом с Арни, вцепилась в черпак и начала вычерпывать воду с такой энергией, будто у нее было двадцать рук. Мужчины трудились так же неутомимо, подбадривая себя громкими криками. Никто из команды не обращался к Уинсом, но она чувствовала, что матросы благодарны за помощь, и продолжала работать.

Дождь лил, как из ведра, но никто не подумал покинуть свое место. Гигантская волна перехлестнула за борт, окатила Уинсом и нескольких матросов соленым потоком. Еще одна волна, накатившая за первой, положила судно на бок. Один из мужчин, схватившись за живот, перегнулся через борт. Третья волна накрыла корабль, сбросив матроса в бушующее море.

– Человек за бортом! – хрипло завопил Арни и, кое-как поднявшись, покачиваясь, побежал к Бренду. Сквозь мокрые пряди волос, облепивших лицо, Уинсом видела, как он потянул Бренда за рукав, как тот испытующе оглядел команду. Мужчины перестали вычерпывать воду и столпились у борта, наперебой показывая то место в смертельном водовороте, где в последний раз видели тонущего.